Марию Куликову называют звездой сериалов, а она играет роли классического репертуара в московском Театре сатиры. Ее по праву считают одной из самых красивых современных актрис, а ее первой в жизни ролью была… Баба-Яга на утреннике в детском саду. Она меняет экранных возлюбленных как перчатки, а в жизни любит единственного мужчину – своего мужа, актера Дениса Матросова, с которым познакомилась на съемках сериала «Две судьбы». Она коренная москвичка, но очень востребована у украинских кинематографистов и часто снимается в Киеве. Вот и сериал «Доярка из Хацапетовки», за перипетиями которого с замиранием сердца следят зрители канала «1+1», снимался в украинской столице. В нем Мария Куликова играет главную роль.
Мария, вы ведь не первая исполнительница роли Марго Бланк (Екатерины Матвеевой) в сериале «Доярка из Хацапетовки». Наверное, нелегко было привыкать к образу, который до вас играла другая актриса?
Мне помогло то обстоятельство, что вторая часть картины по времени значительно отстоит от первой. Гораздо сложнее заменить актрису, которая находится в том же возрасте, что и ты. Здесь же до меня играла Женя Осипова, она гораздо младше меня: ей чуть больше двадцати, мне уже за тридцать. К тому же действие второй и третьей части «Доярки…» происходит через энное количество лет, вследствие сценарного хода моя героиня попадает в авиакатастрофу и получает не только новые документы, но и новое лицо. Поэтому в данном случае такую условность, как замена актрисы, искусство кино допускает.
В Щукинском училище вашим наставником был Евгений Князев, совершенно замечательно сыгравший недавно Вольфа Мессинга в одноименной картине. Мы его знаем как прекрасного актера, а каким он был преподавателем?
Да он самый лучший преподаватель из всех, какие только могут быть на свете! Наш курс был его первым педагогическим опытом. Он тогда была еще совсем молодым, ему еще и сорока не было. Это сейчас Евгений Владимирович – ректор Щукинского училища, думаю, он поднабрался опыта, научился быть строгим, а тогда первое время нам казалось, что не только мы боимся его, но и он нас. Он ведь по натуре необычайно добрый и честный человек. Теперь я понимаю, что ради того, чтобы выполнить перед нами свой педагогический долг, он отказывался от многих интересных работ в театре и кино. Считал, коль скоро он уже влез в преподавательство, то должен научить нас всему, что знает и умеет сам. Он ходил на все наши показы в московские театры, благодаря чему наш курс очень хорошо распределился. В педагогике, как и в любом деле, получишь ровно столько, сколько вложишь, а он вложил в нас по максимуму.
До сих пор мы по традиции, появившейся у нас в студенческие годы, всем курсом собираемся у него на Старый Новый год, а летом ездим к нему на дачу пить чай. Мы рассказываем друг другу о том, как прошел год предыдущий, рассуждаем, как сложилась бы наша жизнь, если бы не Щукинское училище, что было бы, если бы мы вообще выбрали другую профессию. В общем, говорим о том, о чем и самым близким людям не всегда расскажешь. А он рассказывает нам какие-то истории из своей жизни, приводит пример сегодняшних студентов, что для нас очень интересно – мы-то окончили училище больше десяти лет назад.
Такая дружба с однокурсниками и преподавателями – большая редкость!
И большая удача. И объединяет нас в значительной степени именно Евгений Владимирович, он – уникальный человек. Во всем, что касается профессии, он – номер один в моей жизни. О нем я могу говорить бесконечно и только хорошее, знакомство с ним уже само по себе большое везение.
С распределением вам ведь тоже исключительно повезло – вы попали в знаменитый московский Театр сатиры!
Мы показывались еще его прежнему легендарному руководителю – Валентину Николаевичу Плучеку. Вообще-то, показы у меня были очень удачные, меня брали сразу в несколько театров. Но только Плучек сразу же предложил мне роль в очень хорошей пьесе – «Слуге двух господ» Гольдони. Я посоветовалась с Князевым, и он сказал: «Маш, если предлагают конкретную работу, нужно соглашаться, а не гнаться за статусом или престижем театра. Соглашайся, а там со временем разберешься».
И как вам работалось с Плучеком – не секрет, что о нем отзываются по-разному, и не всегда положительно?
Он приятно удивил меня своей деликатностью и профессионализмом в работе с актерами. К нему в театр показывался весь наш курс, и меня поразило то, с каким тактом он говорил с теми, кого не взял в труппу. «Понимаете, – сказал он тогда, – моя труппа – это палитра, в которой не хватает одной-двух красок. Вы все очень яркие, но такие краски в моей палитре уже есть. Но время идет, и, возможно, на следующий год мне понадобится именно ваша индивидуальность».
С кем из корифеев этого театра вам посчастливилось выходить на сцену?
Я еще застала покойного Георгия Менглета, выходила и выхожу на сцену с моими обожаемыми и любимейшими – Верой Васильевой, Ольгой Аросевой, Александром Ширвиндтом, Михаилом Державиным, Зоей Зелинской. Благодаря общению с ними, я сделала для себя один очень важный жизненный вывод: иметь дело с по-настоящему одаренными людьми гораздо проще, чем с теми, кто считает себя таковыми на пустом месте. Чем талантливее человек, тем меньше у него претензий к окружающему миру.
Наверное, театр, в котором вы играете классику, вы любите больше, чем кино, где сценарии особой психологической глубиной не отличаются?
Конечно, в театре выше уровень драматургии, да и актерская отдача совсем другая. Когда ты слышишь дыхание зала, который переживает все перипетии вместе с тобой, – это сильнейший наркотик! Тот, кто вкусил его хотя бы раз, уже никогда от него не откажется, в этом смысле все актеры – больные на голову люди. Если же твое выступление на публике было успешным, то тебе этого впоследствии не хватает вдвойне.
Кино, особенно если речь идет о сериалах, совсем другое дело: сумасшедшая работа с диким количеством текста – иногда приходится учить по 16-19 страниц в день. Трудно, но таковы условия игры, и их надо принимать. К тому же такое жесткое сейчас время, потогонная система работы не только у актеров, в любой профессии из людей стараются выжимать максимум. Но в Европе и Америке есть такое понятие, как профсоюзы, которые следят за тем, чтобы соблюдался режим труда и отдыха. Нам с Денисом посчастливилось выступать с Венским филармоническим оркестром, так во время репетиций эти чудесные музыканты вставали, складывали свои инструменты и уходили на перерыв. И это совершенно нормально, никто не обвинял их в том, что они не хотят работать, поскольку и они сами, и их руководители прекрасно понимают: чтобы хорошо работать, нужно отдыхать. У нас пока ничего подобного нет. Если режиссер хочет репетировать или снимать до упора, он будет это делать, пусть даже актеры попадают с ног от усталости. Я, например, никогда не спорю с режиссером, я вообще в работе тихая, неконфликтная. Но надеюсь, что и у нас когда-нибудь будут заботиться об актерах так же, как на Западе.
Что вы читали вместе с Венским оркестром?
«Евгения Онегина». Это очень старая история, началась она еще в 30-е годы прошлого века, когда Таиров с Прокофьевым решили создать очень интересный симбиоз – сочетание стихов в исполнении драматических актеров и музыки в исполнении симфонического оркестра, музыку написал сам Прокофьев. Таиров пригласил актеров, они начали репетировать. Но поскольку он был человеком, неугодным советской власти, после его ареста это дело заглохло. Но буквально несколько лет назад один немецкий дирижер нашел в букинистическом магазине партитуру и был поражен тем фактом, что у Прокофьева тоже есть музыка на «Евгения Онегина», как правило, все знают только Чайковского. Он приехал в Москву искать русских артистов, мы с Денисом попали в этот проект совершенно случайно, он читал Ленского, я – Татьяну. Выступали мы в Вене, Копенгагене и в Москве, в зале имени Чайковского. Акция была очень интересная, но разовая, а жаль, потому что зрителям она очень понравилось – это было что-то новое, чего они раньше не видели.
Но давайте вернемся к кино. Впервые вы очень яко заявили о себе в сериале Ускова и Краснопольского «Две судьбы».
Представляете, и до сих пор, где бы я ни играла, все вспоминают именно ту мою роль. Говорят: «Это же та Надя, которую в «Двух судьбах» в бетон закатали!» Мы с мужем пытались понять, почему у этой картины был такой сумасшедший успех. Он сказал: «Наверное, все дело в том, что это первая по-настоящему мелодраматическая история на нашем экране, до этого снимали исключительно стрелялки». Ну, и не стоит забывать, что режиссеры этой картины в свое время сняли такие ленты, как «Тени исчезают в полдень» и «Вечный зов». Замечательные режиссеры, мы с ними до сих пор общаемся. Они очень любят своих актеров, которых выбирают не просто так, – пробы на картину шли очень долго и скрупулезно.
С именем каждого актера связаны свои легенды. Главная легенда Марии Куликовой – то, что она первой сделала предложение своему мужу. Это правда?
Правда, просто пишущие об этом журналисты часто смещают акценты. Это совершенно не значит, что он не хотел на мне жениться, а я настаивала. Мы уже давно жили вместе, возвращались из гостей в прекрасном настроении, я посмотрела на Дениса и подумала: «Какой прекрасный мужчина со мной рядом»!» Ну и выпалила: «Женись на мне, Матросов!» Это был не спланированный заранее поступок, порыв, полушутка-полуправда. А когда об этом пишут, получается, что я чуть ли не кольца покупала.
Когда оба супруга – актеры, это хорошо или плохо?
По-другому для меня просто невозможно. Я не знаю, как общаться с мужчиной, которому надо объяснять, почему меня нет дома двенадцать ночей подряд, или почему я улетела на двадцать дней в Абхазию в то время, когда там далеко не спокойная обстановка. Я крайне уважительно отношусь к людям других профессий, но считаю, что супруги должны говорить на одном языке, особенно если это касается такой непростой профессии, как актерская.
Сложность вашей профессии в том, что приходится эмоционально тратиться – брать на себя все переживания своих героев?
Врать не буду, иногда действительно бывает очень тяжело – иногда после очень напряженных съемок накатывает опустошение и безысходность. Но случается и наоборот: ты выплескиваешь все свои эмоции, весь свой негатив, а домой приходишь спокойная и благостная. Денис, открывая дверь, сразу замечает мое состояние и говорит: «Что, артисткой поработала? Как хорошо!» Если я долго не работаю, эмоции зашкаливают, начинается выяснение отношений на ровном месте. «Тихо, тихо! – успокаивает меня Максим. – Давно артисткой не работала?»
Но знаете, в чем основная проблема нашей профессии? В том, что люди, сидящие у телевизора, понимают: операцию по шунтированию они не сделают, самолет в тайге не посадят. Но почему-то им кажется, что сыграть так, как Хабенский, им, извините за выражение, раз плюнуть. Так вот со всей ответственностью могу вам сказать: это иллюзия! Такие люди даже не представляют себе, как иногда бывает трудно расцарапать себе необходимые для сцены эмоции, вырвать их из себя, да еще и на глазах у многочисленной съемочной группы. Для этого нужно иметь в кармане и профессию, и талант какой-то или, как минимум, одаренность.
Вы домашняя женщина?
Раньше особого рвения к домашней работе я у себя не замечала, было лень что-то делать, но сейчас она доставляет мне удовольствие. Наверное, с возрастом мозги на место встают – женское начало обязательно должно в женщине проявляться, это уже на уровне ДНК.
Ваша героиня Марго любит и умеет готовить, а вы?
Научилась. Подруги любят ходить ко мне в гости, знают, что я обязательно приготовлю что-нибудь вкусненькое.
Коронное блюдо у вас есть?
Сколько раз я уже спрашивала у Дениса: «Что тебе на первое приготовить? А то я все время варю один только борщ!» Но он говорит: «А мне больше ничего не нужно, я люблю борщ». Он действительно готов есть его сутками и поглощать тоннами – это просто что-то невероятное! Я уже стараюсь как-то разнообразить его, интуитивно экспериментирую – то белые грибы добавлю, то лисички. Но он просит: «Не надо ничего придумывать, свари обычный борщ!» Это блюдо у меня коронное не потому, что я его как-то уж очень хорошо готовлю, а потому что его очень любит мой муж. У меня уже так рука набита, что я могу все делать с закрытыми глазами.
Может, у вашего мужа есть какая-то часть украинской крови?
Тогда она есть и у меня, я ведь тоже борщ очень люблю. Да и кто его не любит! Особенно, когда подают с черным хлебом и перетертым чесноком – это что-то нереальное! У меня в ресторане аэропорта «Борисполь» скидка 25 процентов, потому что я там просаживаю кучу денег на борщи и другие вкусности. Я в восторге от вашей украинской кухни, мне кажется, это лучшее, что придумало человечество.
По рукам себя за каждый лишний кусок не бьете?
У меня все в соответствии с классикой жанра: сначала съесть все, что только можно, а потом страдать и угрызаться по этому поводу. И понимаю, что это очень вредно, но ничего с собой поделать не могу – видимо, это у меня в крови. У меня, к сожалению, нет середины: либо я зажигаю по полной программе – мороженое, пироженое, либо во всем себя ограничиваю: «Какой сахар, о чем вы говорите?! Черный кофе и кусочек сыра!» Конечно, это очень вредно для организма. Пытаюсь найти золотую середину, но пока не получается.
А спорт вам не друг?
К сожалению, нет. Полтора года назад мы с мужем взяли карточки в прекрасный фитнес-клуб недалеко от дома, но была там, в общей сложности, раза три. Причем каждый раз у меня была просто железная отмазка: то у меня съемки, то легкая простуда, которую не стоит усугублять посещением бассейна – в общем, оправдывала себя по полной программе. В итоге мы с Денисом переписали свои карточки на моего племянника и его жену, они теперь с удовольствием туда ходят.
Возможно, с вашей работой и спорта не нужно?
Артисты в большинстве своем действительно тихий народ. Как сказал мой однокурсник Дима Ульянов, который играет моего мужа в «Доярке из Хацапетовки»: «Понимаешь, мне и на работе драйва хватает. Когда я целыми днями бегаю по каким-то лесам и горам, плыву куда-то на корабле, кричу и стреляю, то дома мне хочется тихо и мирно провести вечер».
Как вам при такой напряженной работе удается всегда прекрасно выглядеть?
Никаких особых секретов у меня нет, я в этом смысле вообще очень ленива – никаких супермассажей и процедур не делаю. Наверное, со временем мне это аукнется, пока же генетика выдает настоящие чудеса и борется со всем тем негативом, от которого страдают все актеры – химическим воздействием на лицо и волосы (одни частые перекашивания чего стоят!), недосыпанием, хронической усталостью. Я же делаю только какие-то очень простые вещи. Например, прихожу в магазин и прошу девочек дать мне крем, которым можно было бы пользоваться и днем, и ночью. Понимаю, что это не лучший вариант, но мне, помимо всего прочего, еще и очень тяжело таскать за собой все эти банки с одной съемки на другую. Мне хочется заниматься собой, но пока я откладываю этот момент со дня на день. Думаю, это время еще придет.
Людмила Грабенко